История Европы. Том 1. Древняя Европа - Страница 292

292

Во второй половине II в. до н.э. боспорское общество попало в полосу глубоких противоречий социально-экономического характера, связанных с ростом рабского труда, концентрацией богатства в руках зажиточных торгово-ремесленных кругов и землевладельческой аристократии, обезземеливанием сельскохозяйственного населения деревень. Это усугублялось возраставшими притязаниями сарматов, требовавших все больше дани. Последнее обстоятельство заставило Боспор сблизиться со Скифским царством в Крыму. Все это ослабляло центральную власть, делало Спартокидов в глазах боспорских рабовладельцев неспособными восстановить прежние порядки, когда они наживались на широкой хлебной торговле. В такой ситуации стало зреть недовольство среди боспорской греческой знати, стремившейся перейти под власть Митридата VI. В то же время находившаяся при дворе последнего боспорского царя династии Спартокидов Перисада V эллинизованная скифская верхушка, стремясь подыграть устремлениям своих царей Скилура и Палака, стала выражать беспокойство тем, что последний Спартокид договорился с Диофантом, стратегом понтийского царя (см. выше), о передаче власти над Боспором Митридату Евпатору. Очевидно, заговор возник в среде ближайшего скифского окружения боспорского владыки, которое составляли воспитывавшиеся при его дворе представители высшей скифской знати и просто жившие в столице скифские аристократы. Заговор возглавлял Савмак, судя по имени, скиф, также, вероятно, знатного рода, воспитывавшийся при дворе царя Перисада V. Скифы убили царя, захватили Пантикапей, но понтийским войскам под командованием Диофанта и отряду херсонесского ополчения удалось подавить восстание. После этого в 106 г. до н.э. Боспор окончательно перешел под власть Митридата Евпатора.

В составе Причерноморской державы города Боспорского царства поддерживали политику понтийского царя, поскольку он гарантировал им права автономии и самоуправления, разрешил чеканку монеты. Особую симпатию к грекам Митридат проявлял в конце II — 80-х годах I в., когда стремился предстать их освободителем. Однако уже в ходе войны с Римом 89-85 гг. боспорские города выказали ему нерасположение. Это привело к некоторому ослаблению их самостоятельности после назначения Махара, сына Митридата, наместником. И хотя греческие города по-прежнему были лояльны царю, последний стал относиться к ним с опаской, стараясь теперь ориентироваться на местные племена и противопоставить их сепаратистским поползновениям полисов. Это привело к организации в ряде аграрных районов (в основном на «царских» землях) военно-хозяйственных поселений типа катойкий, призванных укреплять позиции царя на Боспоре. Подобная деятельность особенно усилилась в конце 70-х — начале 60-х годов I в. до н.э., когда во время III Митридатовой войны Пантикапей, Нимфей, Феодосия, Херсонес и другие полисы, воспользовавшись изменой Махара, вновь попытались отделиться от царя и Митридату после появления на Боспоре и свержения Махара пришлось снова приводить их к покорности. В этот последний период деятельности Митридат решительно переменил политику в отношении греков, сблизившись с верхушкой варваров и набирая в войска их представителей, наемников и даже рабов. Увеличение поборов окончательно подорвало экономику полисов, и в 63 г. до н.э. они, не колеблясь, встали на сторону восставшего против отца сына Митридата Фарнака II (63-47 гг.).

Деятельность преемников Митридата на боспорском престоле на рубеже I в. до н.э. — I в. н.э. определялась тремя основными направлениями — гарантами независимости Боспора: взаимоотношениями с Римом, связями с эллинскими полисами и местным варварским окружением. Наиболее успешно эти три линии в политике удавалось совмещать царям Асандру и Аспургу (47-17 гг.), (8 г. до н.э.—37 г. н.э.). Желая добиться от римлян официального признания прав на престол, эти властители заигрывали с греческими городами, предоставляя им автономию и самоуправление. Последнее выражалось в том, что им была разрешена чеканка монеты, а сами династы носили поначалу лишь титулы архонтов. Одновременно представители династии стремились привлечь верхушку сармато-меотских племен, заинтересованную в связях с греками. Они набирали варваров в войска, предоставляя на правах держаний с условием несения сторожевой службы землю из разряда «царской», что выражалось в строительстве с середины I в. до н.э. крепостей по всей территории царства. Подобная политика позволяла боспорским царям, лояльным Риму, быть независимыми в международных делах, играть на противоречиях местных племен и городов, противопоставляя их друг другу. В результате им удавалось поддерживать добрые отношения с римскими властями, опиравшимися обычно на эллинские городские слои, крупнейшими городами и местным варварским окружением. В целом самостоятельное государство, Боспор в начале н.э. рассматривался Римом как форпост на северо-востоке, призванный сдерживать напор варваров на дунайские и малоазийские провинции. Но как только равновесие трех главных принципов боспорской независимости оказывалось нарушенным в пользу одного за счет двух других, как это случилось при Фарнаке, Полемоне I и Митридате VIII (III), тотчас же начинались внутренние смуты, междоусобицы и боспорская самостоятельность ослабевала. Этим стремился воспользоваться Рим, лелеявший надежду теснее привязать к себе Боспор. В 62 г. н.э. царь Боспора был лишен римлянами права помещать на золотых статерах свою монограмму, так как обязан был заменить ее монограммой Нерона. За ним осталось право чекана лишь меди с собственной монограммой. Это свидетельствует о тесной зависимости Боспорского царства от Рима при сохранении его статуса как государства во главе с царем.

292