История Европы. Том 1. Древняя Европа - Страница 258

258

Знамением времени и выражением общественных настроений стал в этом году суд над бывшим наместником Сицилии Берресом, человеком, можно сказать, олицетворявшим коррупцию и разложение сулланского режима. Обвинителем его выступил Марк Туллий Цицерон, начавший карьеру оппозиционного оратора еще при Сулле. На этот раз он объяснил судьям-сенаторам, что данный суд будет фактически судом над сенатскими судьями. Подсудимый, оценив обстановку, ушел в добровольное изгнание после предварительного слушания дела. Огромный обвинительный материал, собранный Цицероном, был им издан в виде пяти речей, где оратор определял момент как «критический» для «почти безнадежно больной» Республики, нагляднейшим показателем чего было «полное разорение и опустошение вконец угнетенных провинций». Вопрос о судьбе «сулланской конституции», освобождавшей правящую верхушку от контроля со стороны даже большей части господствующего класса (но зато оставлявшей ее в изоляции), ставился теперь открыто. Речь, впрочем, шла лишь о трех мероприятиях: 1) о ликвидации сенаторской монополии в судах, что вернуло бы всадникам участие в контроле над сенатом; 2) о восстановлении трибунской власти, которое возвратило бы контролирующие функции народному собранию; 3) о восстановлении власти цензоров, которые должны были контролировать сенат с позиций его собственной традиционной системы ценностей. Контролирующие органы в государстве и были восстановлены, поскольку их необходимость для его нормального функционирования стала очевидной.

Показательна роль, какую сыграли в этом деле консулы 70 г. Без их поддержки «трибунская» оппозиция была бессильна, зато теперь она могла оказать поддержку им самим. В 66 г. Помпей по закону, предложенному народным трибуном Габинием, получил чрезвычайные полномочия для борьбы с пиратами, которые со времен Митридатовой войны фактически господствовали над Средиземным морем, ставшим недоступным для судоходства и торговли, что угрожало Риму голодом. Энергичные действия, позволившие быстро обезопасить морские пути, повысили авторитет Помпея.

В те же годы в Риме на политической арене появляется новое, лицо — Гай Юлий Цезарь. Происходивший из старинного патрицианского рода, он через свою тетку — жену Мария — приходился ему свойственником. В консульство Цинны он женился на его дочери и был верховным жрецом Юпитера. Смещенный Суллой, он категорически отказался развестись с женой и какое-то время скрывался. Родственники-сулланцы добились для него «прощения», но лишь в 70-х годах Цезарь опять в Риме. Он выступает с судебными обвинениями бывших сулланцев и с политическими речами в поддержку восстановления трибуната и в поддержку разрешения бывшим сторонникам Лепида вернуться в Рим. В 68 г. на похоронах своей тетки, вдовы Мэрия, Цезарь выставил — впервые с сулланских времен — изображения Мария. Впрочем, второй его женой стала внучка Суллы. В 66 г. Цезарь выступил в поддержку предложения о передаче разгромившему пиратов Помпею командования в новой войне с Митридатом (начавшейся еще в 74 г.) и был избран эдилом. После эдилитета он устроил еще одну «марианскую» демонстрацию, восстановив как-то ночью на Форуме памятники побед Мария (и сумев оправдаться перед сенатом). Такого рода акции помогали ему держаться все время на виду, но еще не вводили его в число ведущих политиков Рима.

Помпей, заочно получивший чрезвычайные полномочия, не возвращаясь в Рим, отправился на Восток. Он победил Митридата (который покончил с собой в Пантикапее) и учредил провинцию Вифиния и Понт, подчинил Риму армянского царя Тиграна II, сделал римской провинцией Сирию, к которой были присоединены финикийские города и Иудея. В Рим Помпей вернулся лишь в 62 г. Здесь наиболее заметным из инцидентов 60-х годов был так называемый заговор Катилины (63 г.). Этот эпизод, знаменитый в мировой литературе, видимо, был на деле менее опасным и менее значительным, чем он изображен Цицероном — активным участником событий — и другими римскими авторами.

Луций Сергий Катилина, потомок древнего, но захудалого патрицианского рода, примкнув в свое время к сулланцам, обогатился во время террора. Он шел к консульской должности, однако обвинение в лихоимстве отстранило его от ее соискания в 66 и 65 гг. В 64 г. он выставил, наконец, свою кандидатуру, но без успеха. Одним из консулов на 63 г. стал Цицерон (воспользовавшийся в своей агитации прошлым бывшего сулланского карателя). В этом году Катилина решил повторить попытку, а на всякий случай стал готовить и заговор. В Фезулах (в Этрурии) сулланский ветеран Манлий собирал для него войска. Последовательной программы у Катилины не было, но лозунг отмены долгов обеспечивал ему приверженцев на самых разных уровнях общества. Цицерон, воспользовавшись сведениями от агентов в стане заговорщиков, добился решения сената о чрезвычайном положении. Тем временем на выборах Катилина вновь потерпел неудачу, а Манлий поднял мятеж в Фезулах. Тогда после очередного совещания заговорщиков Цицерон созвал сенат и обрушился на Катилину со знаменитой речью, чтобы заставить его выдать себя и уйти немедленно к Манлию, а остальных заговорщиков толкнуть к необдуманным действиям. Замысел удался. Цицерону вскоре представился случай арестовать и казнить пятерых главарей, остававшихся в Риме, а в январе 62 г. погиб в битве и Катилина, возглавивший армию Манлия.

Одним из преторов на 62 г. был избран Цезарь. После претуры он был назначен наместником Испании, откуда вернулся в 60 г., поправив свои расстроенные финансовые дела. В 59 г. он стал консулом. Ему удалось примирить Помпея, возвратившегося в 62 г. с Востока, и Красса и заключить с ними тройное соглашение о взаимной поддержке (так называемый первый триумвират).

258