История Европы. Том 1. Древняя Европа - Страница 356

356

Ослабление экономических связей и трудность управления не объединенной этими связями империей привели к ее разделению на четыре части; при Диоклетиане ими правил он сам и его соправители, при Константине эти части получили название префектур и подчинялись префектам. На более мелкие регионы были разбиты провинции, число которых возросло до 100-120. Разница между городами, имевшими статус колонии, муниципия и т.д., сгладилась — все они теперь назывались civitates. Значительное их число представляли собой маленькие центры племен, на которые распались некоторые части бывших провинций. На 12 частей была разбита и Италия, теперь окончательно приравненная к провинциям и обложенная такими же податями. Промежуточной единицей между провинциями и префектурами были диоцезы, включавшие по нескольку провинций и управляемые викариями.

Во избежание новых узурпаций гражданская власть наместников была отделена от военной; число легионов удвоено при уменьшении численности их состава, а армия поделена на отряды, стоявшие на границах в качестве военных поселенцев, и мобильные соединения, которые легко можно было перебрасывать с одного места на другое, не вызывая протеста солдат, не желавших уходить из своей провинции. Военная реформа дала временный эффект. Через пару десятилетий боеспособность армии снова стала падать: колоны, если землевладельцы сдавали их в рекруты, не имели особого желания защищать империю; сыновья ветеранов, хотя за ветеранами были сохранены их привилегии, в условиях, когда мелкое и среднее землевладение разлагалось, а принадлежность к сословию декурионов налагала новые повинности, также мало были заинтересованы в военной службе. Поэтому все чаще приходилось прибегать к найму варваров или договорам с племенами, переходившими на положение федератов. Армия постепенно варваризировалась и с точки зрения ее состава, и по вооружению, и по методам ведения войны. Наемники требовали платы золотом, которое становилось все труднее добыть, поскольку, хотя работа на рудниках и восстановилась, они давали продукции гораздо меньше, чем раньше. Федераты же требовали земли в провинциях и не всегда были надежны в войнах со своими соплеменниками.

Диоклетиан и Константин проводили монетные реформы с целью поднять стоимость денег и преодолеть инфляцию. Отчасти это удавалось, но все же хозяйство продолжало натурализоваться. О новом отношении к ценностям свидетельствуют слова Константина в эдикте, запрещавшем опекунам продавать земли малолетних; предки, писал он, видели всю силу своего имущества в наличных деньгах, но это неправильно, так как деньги нестабильны и недолговечны. Богатые люди усиленно собирали сокровища уже не в денежной форме, а в виде слитков золота, драгоценных камней и т.п. Диоклетиан пытался бороться с ростом цен и спекуляцией, издав эдикт о ценах, нормируя максимальные цены уже не только на зерно, но на другие товары, а также на заработную плату людям как физического, так и умственного труда. Но его эдикт практически не вошел в жизнь, не соблюдались и прежние нормы цен на зерно. Спекуляция, особенно продуктами питания во время неурожаев, принимала широкое распространение, обогащая крупных землевладельцев и оптовых торговцев, вызывая волнения городского плебса.

При Диоклетиане, Константине и преемниках последнего завершился шедший уже в III в. процесс абсолютного превалирования «деспотических» связей. Император из принцепса окончательно превратился в господина, dominus, в связи с чем эпоха IV-V вв. получила в современной науке название домината. Власть императора стала считаться абсолютной и священной, как священным стало все имевшее к нему какое-нибудь отношение, начиная от его опочивальни и кончая его рескриптами. Его отличала диадема и шитая золотом пурпурная одежда, какую под страхом казни никто, кроме него, не мог носить. Императоры редко показывались народу, а те, кто был к ним допущен, обязаны были падать ниц, соблюдая ритуал, принятый при дворе персидских царей, что часто считают признаком «ориентализации» империи — термин, который можно принять лишь в том смысле, что Поздняя Римская империя действительно по своей структуре напоминала некоторые восточные царства, что накладывало свой отпечаток и на организацию власти.

Соответственно до бесконечности возрастал штат дворца (одних брадобреев при Константине было 1000), влиявший благодаря своей близости к правителю и на государственные дела, и еще больше разрастался бюрократический аппарат — канцелярии императоров, префектов, викариев, наместников, ведомства по сбору налогов и их распределению, по управлению императорским имуществом, включавшим теперь, помимо земель и рудников, также большие мастерские, производившие оружие, одежду и другие изделия для нужд двора, армии, чиновничества и обслуживавшиеся прикрепленными к ним работниками, которых клеймили, чтобы они не могли убежать. Представители административного аппарата были распределены строго по рангам, с соответствующими титулами. Занимавшие высокий ранг после отставки причислялись к сословию сенаторов; следующие по рангу с титулом honorati возвращались в родные города, где пользовались высоким престижем. Вся эта масса придворных и чиновников потребляла значительную часть производившегося в государстве прибавочного продукта, чинила насилия «маленьким людям», требуя дополнительных средств и услуг. В их среде процветали интриги, доносы, коррупция. Насколько последняя была обычна, видно не только из многочисленных направленных против нее законов и рескриптов, но и из составленного в IV в. в Галлии списка ответов оракула на разные вопросы. На часто повторявшийся вопрос: «Выиграю ли я тяжбу в суде?» — следовал неизменный ответ: «Выиграешь, если дашь судье больше, чем твой противник». Бюрократический аппарат превращается в некую самостоятельную силу, противостоявшую почти всем социальным слоям и усиливавшую их враждебность к существующему строю.

356