История Европы. Том 1. Древняя Европа - Страница 298

298

На его укрепление и расширение социальной базы была направлена вся политика Августа, действовавшего в отличие от Цезаря, «раба обстоятельств», по выражению Цицерона, весьма планомерно и обдуманно.

Его талант политического деятеля, сказавшийся уже тогда, когда он шел к власти, проявился в полной мере теперь, когда он стал осуществлять цицероновский идеал concordia ordinum, однако не в узком его понимании, как согласие сенаторов и всадников, а как объединение всех социальных слоев империи, с тем чтобы каждый из них знал свое место и был им удовлетворен.

В этом плане основными, пожалуй, были два момента: отказ от политики террора времен проскрипций и аграрная политика. Прекращение террора (Сенека объяснял его «пресытившейся жестокостью») и обращение к старому лозунгу Цезаря dementia (милосердие) стали возможны, когда террор в общем достиг своей цели: сторонники Августа были удовлетворены, наиболее непримиримые противники истреблены, более умеренные перешли на сторону Августа, а тех, кто мог представлять реальную угрозу, уже не осталось. Поэтому dementia Августа уже не была чревата теми опасностями, что dementia Цезаря. Вместе с тем она подчеркивала и внедряла в общественное сознание идею наступления мира, мирного труда, уверенности в завтрашнем дне, спокойствия, заживления всех нанесенных смутами ран.

Аграрная политика должна была решить наиболее волновавший все сословия аграрный вопрос, составлявший одну из главных причин гражданских войн последнего века. При всех расхождениях между сенатом и плебсом и крупные, и мелкие землевладельцы хотели укрепления своих владельческих прав на землю и их эффективной защиты, что соответствовало и объективным потребностям сельского хозяйства на достигнутом им уровне. Возделывание игравших уже основную роль на виллах многолетних, требовавших значительных затрат и труда культур (виноград, оливки, плодовые деревья) было несовместимо с законами о переделах земли. В своих речах по поводу аграрного законопроекта Сервилия Рулла Цицерон неоднократно упоминает людей, владевших большими имениями, трепетавших при любом слухе о новом аграрном законе (lex agraria) и боявшихся вкладывать средства в улучшение своих хозяйств. А это противоречило исконному установлению civitas, согласно которому весь земельный фонд должен был быть обработан наилучшим образом для «общей пользы». Как раз небрежная обработка крупных имений была одним из главных аргументов тех, кто ратовал за аграрные законы.

В свою очередь, народ выступал за передел земли, но с тем чтобы полученные мелкими собственниками участки были надежно защищены от посягательств богатых соседей, действовавших прямым насилием или опутывавших бедняков долгами и превращавших их в кабальных людей, что тесно связывало аграрный вопрос с долговым. И на небольшом участке можно было нормально вести хозяйство, если владелец был уверен, что он его не лишится. Август в значительной мере удовлетворил эти требования. С одной стороны, конфискация земель проскрибированных, наделение ветеранов, вывод колоний способствовали в известной степени переделу земли в пользу мелких собственников, хотя крупное землевладение благодаря наделению большими имениями сторонников Августа не только не исчезло, но даже получило стимул к дальнейшему развитию. С другой стороны, собственность укреплялась, во-первых, тем обстоятельством, что народ, «перенеся свою власть и величество на императора», уже не мог принимать новые аграрные законы и распоряжение землей стало прерогативой императора, во-вторых, тем, что изданные им законы о публичном и частном насилии — De vi publica и De vi privata (Dig., 48, 6 и 7) — предусматривали суровые наказания за захват чужих домов и имений, а созданные Августом полицейские части и упорядочение суда могли обеспечить гораздо более эффективное соблюдение этих законов, чем то было возможно при прежнем режиме. И не случайно, как считают современные историки римского права, именно с начала Империи появляется новый термин права собственности на землю — dominium, по утверждению римских юристов, не совпадающий с термином possessio и даже не имеющий с ним ничего общего (Dig., 41, 2, 12). Таким образом, право собственника на землю юридически приравнивалось к праву господина — dominus — на раба.

Долговой вопрос был частично решен изданием закона о передаче имущества (Dig., 42, 3), повторявшего закон Петелия: должник, передавший свое имущество кредитору и присягнувший, что более ничего не имеет, не становился кабальным и сохранял все нажитое впоследствии. Можно полагать, что эти мероприятия Августа наряду с наступившим миром значительно стимулировали развитие сельского хозяйства, а также рост числа римских граждан.

Если аграрная политика Августа отвечала интересам разных слоев, то ряд его установлений касался только одного сословия. Сенаторское сословие, в которое входили и уцелевшие члены старых родов, и новые люди из сторонников Августа, оставалось первым в социальной иерархии. Из сенаторов назначались наместники провинций, легаты и трибуны легионов, префекты Рима. Сенаторы, минимальный имущественный ценз которых был установлен в миллион сестерциев, были крупнейшими землевладельцами, особенно те, кто был наиболее верным сторонником нового режима. Например, о богатстве семей Волузиев и Статилиев, давших нескольких консулов, мы можем судить по надписям из колумбариев их городских фамилий, насчитывавших по нескольку сотен рабов, а у Статилиев — и собственную стражу из германцев. Надписи рабов и отпущенников этих семей мы встречаем в разных частях Италии, где у них, видимо, были обширные владения. Любопытно, что среди этих рабов встречаются и межеватели земли, очевидно нарезавшие участки колонам, арендовавшим парцеллы в имениях.

298