История Европы. Том 1. Древняя Европа - Страница 248

248

Крупную торговлю Катон, сравнивая три способа обогащения, ставил на первое место и называл купца человеком «предприимчивым и ревностным», но тут же оговаривался: дело-де это опасное. Вся крупная торговля была морской, и постоянный риск кораблекрушения, встречи с пиратами и т.п. компенсировался лишь возможностями большого выигрыша. Торговля времен Средней и Поздней Республики ориентировалась не столько на стабильность, сколько на колебания цен и ситуаций, обусловленные урожаями и неурожаями, войнами, изменениями в спросе и т.п. Конечно, и такая торговля содействовала развитию товарных отраслей производства и укреплению всяческих связей внутри римской державы. Но торговый капитал не финансировал и не организовывал производство, фактически эксплуатируя его. Скупщики урожая, приобретавшие его нередко на корню, пользовались нуждой земледельца в наличных деньгах или даже в сезонной рабочей силе (которую они в таком случае подряжали) и создавали запасы, с которыми они могли маневрировать, не только выжидая повышения цен, но и искусственно создавая его. Применительно к ремеслу крупная торговля содействовала не столько процветанию отдельных центров производства, сколько распространению их изделий как образцов (чтобы не сказать стандартов) для подражаний, изготовлявшихся уже на новых местах. Торговый капитал, эксплуатировавший производство, был, как и оно само, объектом эксплуатации для ростовщического капитала, паразитировавшего даже на организации сбора государственных доходов.

В торговле и ростовщичестве рабы использовались очень широко: не только как гребцы и шкиперы на кораблях и даже не только как счетоводы и казначеи, но и как агенты, действовавшие, «пользуясь правом господина», в его интересах. Отпущенники ставились во главе отделившихся предприятий, а в некоторых случаях использовались как подставные лица. Это позволяло, например, обходить принятый в 218 г. до н.э. (под влиянием агитации народных трибунов и «против воли сената») закон, который запрещал любому сенатору или сенаторскому сыну владеть морским кораблем, более вместительным, чем нужно для вывоза урожая из земельных владений. Крупные рабовладельцы независимо от их сословной принадлежности не брезговали никакими способами извлечения дохода. Какая-то часть денежных доходов не только не обращалась на нужды производства, но и вообще изымалась из обращения, оседая мертвым грузом в виде сокровищ.

Примерно с середины II в. в римской экономике все большее место начинает занимать эксплуатация провинций. Она осуществлялась несколькими способами.

Во-первых, правители провинций, наделенные военными полномочиями, извлекали большие доходы из своих должностей. Для них оказывались выгодными восстания, военные столкновения, которые они часто сами и провоцировали. Но отношение к военной добыче как к нормальному источнику обогащения молчаливо распространялось (во всяком случае, в большой мере) и на простое лихоимство. Правда, в середине 50-х годов II в. до н.э. несколько преторов, обвиненных провинциалами в алчности, были осуждены. В 149 г. была создана комиссия из сенаторов для разбора подобных дел, но за четверть века ее деятельности никто, насколько известно, осужден не был (любой ее член мог представить себя и на месте обвиняемого, не говоря уже о подкупах). Взгляд на управление провинцией (или любое участие в нем) как на наилучшую возможность обогащения оставался общепринятым до конца Республики.

В организованном ограблении провинций велика была роль «публиканов» — откупщиков государственных доходных статей (налоги, пошлины, эксплуатация рудников и др.). Их «товарищества», чьи функции отнюдь не были частными, нередко вели свои дела из Рима, а на местах имели управляющих и «частный» аппарат, в основном из рабов. Согласие между наместником и публиканами полностью развязывало им руки — источники часто говорят об «опустошенных» ими провинциях. Но, когда во главе Азии оказался знаменитый юрист Л. Муций Сцевола, разоблачивший и покаравший злоупотребления публиканов, те отомстили ему, добившись (в 92 г.) осуждения «за лихоимство» его заведомо невиновного помощника. Публиканы занимались и ростовщичеством, даже за пределами провинций, уводя своих тамошних должников в рабство.

Помимо публиканов, в провинциях (и примыкающих к ним регионах) действовали и частные «дельцы»: богатые купцы, финансисты-ростовщики, подрядчики разного рода (в том числе владельцы рабов, сдаваемых в наем для работ в рудниках), владельцы земель и стад скота и т.д. Масштабы их деятельности, размеры средств, которыми они располагали, как и их социальное положение, были различны. Среди них были и римские граждане (в том числе из высших сословий), и италики. Многие из них даже не покидали родины, а действовали через отправляемых в провинции отпущенников и рабов, ведших там их дела. Отпущенники, получавшие римское гражданство, но не имевшие крепких корней в Италии, оказывались очень мобильным элементом.

Пестрая масса пришельцев представляла в глазах провинциалов единую силу, овладевшую инициативой в экономической жизни провинциальных городов. Римляне и италики (видимо, достаточно состоятельные и влиятельные из них), жившие в провинциальных городах, объединялись в «конвенты» (своего рода землячества), которые, опираясь на свою экономическую силу, захватывали и ключевые позиции в политической жизни этих городов.

Римских гражданских колоний в провинциях до Цезаря было всего две: одна близ разрушенного Карфагена (122-123 гг., проект был осуществлен не полностью), вторая — Нарбон (118 г., в галльских землях по соседству с Испанией). Обе они, видимо, предполагали наделение крупными участками (в первой — по 200 югеров). Но мелкое и среднее землевладение римлян все же развивалось и в провинциях, приводя иногда к серьезным демографическим последствиям. Основой его было оседание отслуживших солдат римской армии в ставших привычными им местах. Этот процесс особенно отчетливо прослеживается в Испании. В 205 г. Сципион Африканский основал здесь город Италику, поселив в нем раненых и больных солдат. В 152 г. была основана Кордуба (совр. Кордова), которую Страбон даже называет колонией. Процесс основания таких городов продолжался, а, кроме того, многие отслужившие солдаты, вероятно, и сами приобретали (или даже захватывали силой) земельные участки близ мест службы.

248